05. 03. 2014 год
АЛЕКСЕЙ ЗАХАРОВ. (г. Москва)
НЕКАНОНИЗИРОВАННАЯ ИСТОРИЯ ЖИЗНИ УЧИТЕЛЯ.
Встреча в школе. 05.03.1994г., г. Набережные Челны.
Здравствуйте! Я впервые в вашем городе, и вчерашняя встреча, в пятницу вечером, дает мне силы для выступления, нет робости перед вами, спасибо вам большое.
Начнем, наверное, о самом Учителе, с начала его истории, как это уже водится, откуда что началось, откуда что стало браться. Я вам сейчас буду рассказывать такие вещи, которые даже из тех, кто занимается, вряд ли много слышал. Здесь, в нашем зале, есть много тех, кто пришел впервые узнать об этом человеке, об Учителе. Думаю, что для них тоже будет интересно узнать то, что, практически, не знают люди, занимающиеся уже несколько лет закалкой-тренировкой по системе Учителя Иванова Порфирия Корнеевича. Дело в том, что сам язык Учителя, его лексикон, он труден для нас, даже современников Учителя, очень сложен. И когда он с нами общался, разговаривал с нами на своем языке, таком, как бы полуукраинском, полурусском, из глубинки, то есть далеко-далеко не современном и, тем более, не литературном, мы его, в общем, так прямо сказать, не понимали, а догадывались. Потому что конкретно понять его каждое слово было довольно трудно. А его тетради! Кто их видел, тот может понять, что речь его понимать так, как мы с вами понимаем друг друга, было очень и очень трудно и сложно. Однажды он дал мне почитать тетрадку: "На, почитай!" Читаю и ничего не понимаю. Читал где-то два часа одну страницу. На следующий день эта история повторяется. Так у меня было несколько раз. До этого я успел что-то узнать об Учителе и о его идее уже имел какое-то представление. И вот сижу я так, читаю и думаю, что же я смогу там вычитать, понять, если я не понимаю совершенно того, о чем он говорит? Я не понимаю его языка. Вот и получалось так, что "смотрю в книгу, а вижу фигу".
Тогда я подошел к Учителю и стал буквально требовать от него, "трясти, как говорят, за грудки", чтобы он мне пояснил. В тетради я прочел какие-то вещи, которые для меня были внове, вызывали интерес. И вот я начал просить Учителя, чтобы он мне рассказал "нормальным" языком, что он там хотел написать. Таким образом, ему пришлось рассказать об очень многих интересных вещах, о которых, хотя многие и читают, но не понимают. Эту историю, которую я вам сейчас хочу рассказать, читают в разных тетрадях, она написана почти в каждой тетради его дневников. Но она проходит у всех незамеченной и непонятной. И вот, что самое поразительное, мы уже тогда не знали его начала, начала его пути. Так вот, тогда он рассказал, как у него все это началось.
То, что он был здоровенный такой мужик, бугай крепкий, это вы все знаете. То, что он картежник был заядлый, это тоже всем известно. И я, пожив какое-то время в Ореховке, в селе, где он родился, убедился в единодушном мнении местных жителей о Паршеке, что это был хулиган. Учитель вырос в своем селе бедовым парнем, от которого что только не терпели люди. Голова у него была такая ясная, способная на выдумки, что никто не мог знать, что он еще натворит, что учудит. Потому он и попал в молодости в тюрьму, что украл где-то сапоги, потом продал их, потом пропил, а на пропое этих вырученных денег и попался. То есть был сорвиголова, смекалистый, сообразительный юноша. И как обычно было у нас на Руси, так и там проходили драки, бои, когда улица — на улицу, село — на село. В этих драках-боях он всегда участвовал как "биток", то есть главарь своей команды. Вот соединяются две команды, и выступает от одной команды главарь и главарь от другой, то есть два "битка". И вот кто кого с ног собьет. Бои проходили на реке, и по обычаю начинали их таким ритуальным образом: встречей двух "битков". Этот обычай пришел к нам из глубокой древности, еще от праславян. И живет он уже несколько тысячелетий в славянской культуре. И наши пацаны до сих пор так и дерутся, сами о том не подозревая. В общем, кулак у Паршека был крепкий, кулак был здоровый, он сбивал своего противника одним ударом и говорил: "А теперь вы сами разбирайтесь". Конечно, иногда и ему перепадало. И вот с таким человеком происходит то, что происходит у многих людей в жизни. Как он пишет в тетради: "На меня напал враг и захватил мою руку выше от локтя". Вот этот момент меня попервости и заинтересовал — "на меня напал враг"? И "захватил мою руку выше от локтя"? Оказалось все довольно просто. Будучи молодым человеком, он, в силу своей такой разгульной жизни, получил от Природы не более и не менее, как раковое заболевание, которое поразило его руку. Это раковое заболевание развивалось и подходило уже к последней стадии. Паршек обращался ко всем врачам. Врачи сделать ничего не могли. Естественно, они были бессильны. Те места, это Луганская и Ростовская области, это места казаческие. Это такие места, где еще много сохранилось знахарей, эдакий ареал, сумевший сохранить старинные русские обычаи и обряды. Паршек обращался к бабкам, ко всем знахарям, к кому он только не обращался. Никто ему ничем не мог помочь. И вот ему остаются последние, буквально, считанные дни до того, как болезнь скрутит его совсем, свалит с ног. И он будет сгорать, как сгорают все раковые больные. И тогда он стал рассуждать так: от чего лучше помереть, от болезни или от несчастного случая. Создать для себя несчастный случай не получится. Это уже будет не случай, а преднамеренно. Остается болезнь. А от чего люди заболевают? — от простуды, холода и тяжелого труда. Значит остается хорошо промерзнуть, простудиться, и, тем самым, спровоцировать еще одну болезнь, тем и ускорить свой уход, свою смерть.
Дело было поздней осенью. Паршеку шел тридцать третий год, уже начались морозы, выпал снег, наступала зима. И он решил раздеться, пойти на улицу и замерзнуть. Он вышел, погулял, погулял, замерз, крепко замерз, домой сбежал от холода. Посмотрел, еще жив, температуры нет. Значит мало. Пошел опять на улицу, взял ведро воды, вылил его на себя. Проходит день — нет болезни. На утро пришлось эту процедуру повторить — опять вылить на себя ведро воды. И вот когда он это сделал, то ощутил вдруг какую-то жизнерадостность, ощутил какую-то бодрость. Как будто в нем ожили какие-то силы. И тогда он задумался: что же это такое, я ищу смерть себе, а тут вылил на морозе на себя воду и такое вот ощущение? Странно. Я же должен простудиться, заболеть и умереть? Ладно. Я сейчас подожду, а завтра выйду опять на улицу, обольюсь и посмотрю. Если не будет опять температуры, если я и в этот раз не простужусь, то еще раз придется выйти и облиться. Но никакой температуры не было. Пришлось ему еще раз так потрудиться, чтобы заболеть. Он действительно шел на смерть. Он же пошел искать себе смерть. Так он на мороз ходил несколько дней, но никакой температуры или простуды не было. А вот какая-то жизнерадостность в нем появилась. В голове появилась охота пожить. Ему это странным показалось. Вечером он повторил эту процедуру, думая, что в конце-то концов когда-нибудь да околею. У него прошло так несколько дней, когда он выходил раздетым, обливался и ходил, пока не замерзал, пока не покрывался весь мурашками, не синел. А вместо простуды он получал каждый раз за это тот самый заряд, который каждый из нас получает во время обливания. И вдруг он увидел, что враг на его руке стал отступать. Когда он это заметил, что опухоль стала спадать, что самочувствие его улучшилось, тогда он за это ухватился и начал систематически проделывать эти процедуры. Через пару месяцев он обнаружил, что болезнь его покинула, холодная вода, снег да мороз победили болезнь. В своих тетрадях он пишет: "Я пошел в природу, чтобы найти там смерть, а нашел жизнь, а нашел там живые силы не умираемого характера". Нам всегда преподносят, что он начал свою закалку с озарения. Я вам рассказал совершенно другую историю со слов самого Учителя, историю того, как оно на самом деле было.
Выступающие на лекциях говорят: "Ну как же? Ведь ему в голову пришла мысль, а мысль — это и есть озарение". Я в корне не согласен с этим. Та мысль, которую пытаются выдать за озарение, она приходит чуть ли не к каждому юноше. Кто в юности не задавался таким вопросом: "Почему же люди делают так, чтобы им было хорошо, строят теплые дома, ищут хорошее питание, полезное, калорийное, одеваются потеплее, а в результате — болеют?" И в старости эти болезни накапливаются так, что на стариков жалко смотреть. Почему так жизнь устроена? Я знаю по себе лично, что у меня тоже была такая мысль, и она пришла ко мне. Это было где-то лет в четырнадцать. Я понял, что люди живут неправильно. Почему такое происходит с людьми? Да потому, что они живут неестественной жизнью, не так, как все живет в природе. И тогда я подумал, что надо начинать жить так, как живут все живые существа. Значит, надо не одеваться, надо выходить из дома, быть просто дикарем, папуасом. И тут я уже задумался: так-то оно так, а смогу ли я? Ну как это я пойду и буду так жить? Да мыслимо ли это? Конечно, нет. И на этом все мое "озарение" закончилось. Я стал жить так же точно, как живут все люди. Я принял ту жизнь, какая заведена у людей. Можно ли это назвать озарением? Я думаю, что нет. Мысль — это только мысль. Так Учитель тоже имел такую мысль. И если спросить здесь сидящих в зале, кому эта мысль не приходила? Да мало таких будет. А если спросить, кому она хоть однажды приходила в голову, то это будет чуть ли не каждый. Так что, мы все от этого озарились?! Да нет, мы просто задумались над смыслом жизни и больше ничего.
Однажды, когда Наумов Эдуард приехал на хутор рассказывать всем нам и Учителю о том, как он проводил свою лекцию, на которой он говорил об Учителе, то Учитель попросил его рассказать, что же он говорил про него. И Эдуард Константинович рассказал, что на лекции, которая была посвящена ему, Учителю Паршеку, он произнес, что в молодости, в 35 лет Паршека озарило. Тогда Учитель переспросил его: "Что, так и сказал?" — "Да. Ведь это же было озарение, когда ты пошел в природу". Люди, слушавшие этот рассказ, недоуменно рассуждали — так ли это? Неужели ж мысль может озарить так, что даст человеку силы и толкнет его на неизведанный путь искать в природе живые силы, и для чего?
Но он, мастер слова, говорил очень убедительно: "А как же, что же еще может быть в природе такое, что могло поставить Учителя на такой жизненный путь?" И люди поутихли. А Учитель, наблюдая за этим, несколько раз набирал воздух, чтобы что-то сказать, но тут же осекался и, чуть криво улыбаясь, следил за развитием разговора. Рассказ Наумова продолжался. Когда эта беседа закончилась, я подошел к Учителю и спросил у него:
— Неужели ж Эдуард Константинович прав, когда говорил, что ты начал свой путь в природе с озарения?
— Нет, не было никакого озарения, был труд в природе и поступки по сознанию.
— Тогда почему же ты не остановил Эдуарда и не сказал ему об этом?
— Но он же этого хочет. Без этого ничего его не получится. А люди же с ним согласились. Им это надо.
Так с легкой руки Наумова Э.К. Учитель "озарился". Но вернемся к его истории.
Когда Учитель, тогда еще Паршек, вот этот самый хулиган, этот разбойник и забияка, как о нем отзываются в Ореховке, когда он вдруг увидел, как действуют на организм холод, зима, снег, вода, когда он на себе познал, как от этого всего, от природы, человек получает оздоровление, вот тогда эта мысль забилась в его голове: "Как же так? То, от чего человек в природе прячется, то дает ему здоровье!" Так начались его поиски, чтобы найти ответ на этот вопрос. Раз эта вода, снег, земля дали мне силы, чтобы избавиться от болезни, может быть, они мне дадут и еще что-то? Может быть, я смогу найти ответ на эту загадку свою, почему же так происходит? Откуда это все берется? А дело простое — давай, я буду пробовать. А тут еще он встречает зимой человека без шапки. Раз он так ходит и не боится мороза, значит, и я смогу так же закалиться, как и он. И с этого момента начался его путь закалки-тренировки человека в природе.
Вот то время, когда он встал окончательно на этот путь, он как раз и связывает с двадцать пятым апреля тридцать третьего года. Тогда он решил начать с того, чтобы снять шапку и больше ее не надевать. В тридцать три года пришло заболевание, пришла мысль, а в тридцать пять лет он уже сознательно пошел в природу. До этого он только пробовал, нащупывал и делал это, когда была возможность, в свободное время. Но, в общем, он считал, что в 1933 году, после того момента, как Природа наказала его этой болезнью, в его жизни произошел поворот: человек пошел в природу искать смерть, а получил от этого исцеление.
Как у него шло все это дальше? Ведь он был таким же нормальным человеком, как и все мы. Его система закаливания мало чем отличалась от таких же систем, которые были популярны среди людей, сподвижников здорового образа жизни. Таких, о которых мы читаем в литературе, слышим по радио, о чем пишут в журналах "Здоровье". То есть он начал пробовать то, что слышал, то, что знал, пробовал все то, что имело какое-то отношение к человеку и его здоровью. Закаливая свое тело, он стал ощущать огромный прилив сил. Нужно было проверить, а правильно ли он делает, правильно ли поступает? И тогда он загадывал: "Если я на правильном пути, если я делаю правильно, то Природа мне должна дать знак, что я делаю правильно." Или его интересовал такой вопрос: "Если я сам себя оздоровил, то может ли так же оздоровиться другой человек?" А как это можно проверить, какой знак может быть? Очень просто. Для ответа тут не надо никаких фокусов, не надо никакой астральщины, никакого гадания, надо только подойти к больному человеку и попытаться, чтобы этот больной человек смог вылить на себя ведро воды на улице. И посмотреть: выздоровеет он или нет? Вот и все. Вот и весь вопрос, вот и весь ответ. Нашел таких больных: одного, второго, третьего. Люди исцеляются, выздоравливают, значит, закалка — верный путь в поиске оздоровления человека. И тогда, в следующий момент, он подумал: "А действительно ли я обладаю такими силами, которые способны полностью исцелять человека от любой болезни?" То, что сама закалка исцеляет, он убедился не только на себе, но и на примере других людей. А теперь он задает вопрос: "Имеет ли он право исцелять, то есть давать здоровье, давать здоровье именно своими силами своего закаливания?" И он опять решил провести такой же эксперимент, чтобы ему Природа подсказала: "Да, он на правильном пути, он может использовать полученные силы и свою систему закаливания, передавать ее другим людям, чтобы они при помощи воды, земли и воздуха получали исцеление". Тут я сужу по себе. Если бы кто из нас взялся за это дело, он бы решил попробовать, наверняка, на таком материале, который хоть немножечко да полегче. Учитель же избрал для такого опыта человека, который не ходил десять лет, — женщина лежала парализованной. Он сказал себе так: "Если я подниму эту женщину, то тогда я на верном пути, что закаляю свое тело тем, что выхожу открытым телом на природу, выхожу в любую погоду, обливаюсь водой, хожу по земле. Если это так, тогда я буду дальше открывать себя перед Природой, открывать ей свое тело. Для этого я сделаю еще один шаг на этом пути — сниму обувь". Он взял и избрал именно этот принцип — открывать себя Природе.